Nico Muhly - Биография

Нико Мьюли — большеглазый нью-йоркский юноша, герой многостраничных материалов в The New Yorker и The Times, современный композитор-минималист. Последнее не образ, но действительное обозначение профессии. Работа Мьюли заключается в сочинении партитур для виолончелистки Нади Сироты (sic!) и в помощи своему учителю Филипу Глассу; его оперу ставят в театре Метрополитен, его произведение по мотивам балийского гамелана играют в американских филармониях. И еще он записал одну из самых красивых пластинок последнего времени.
Минимализм сам по себе давно перестал казаться чем-то передовым; имя Филипа Гласса после его последних работ тоже вряд ли можно счесть однозначной рекомендацией (равно как и имя Стива Райха — другого кумира Мьюли). Впрочем, если добавить, что Мьюли делал аранжировки для Бьорк и ангажировал на вокал певца Энтони, а также что пишется он вместе с исландцем Валгейром Сигурдссоном (который продюсировал, например, Mum и CocoRosie), многое станет яснее. Мьюли осуществляет ловкий и логичный трюк. Понимая, что классические приемы минимализма охотно используются в поп-музыке, он переворачивает ситуацию вверх ногами; «Mothertongue» — это академическое искусство, в полной мере освоившее наработки искусства общедоступного. Музыка вроде бы сложная: в первой (трехчастной) вещи сопрано Абигейл Фишер пугливо пропевает адреса всех мест, где она когда-либо жила, под колокольчики, скользящий бас и звуки того, как друг композитора принимает душ и жарит яичницу; в третьей деконструированный блюз сопровождается электронным ворчанием и ритмичными ударами по кускам китового мяса. Струнные сталкиваются с маримбой, голоса перебивают друг друга, Мьюли прицельно прописывает контрапункты. Мелодии перекрещиваются и текут по извилистому руслу — при всем том «Mothertongue» звучит удивительно легко, будто несколько очень хороших песен запустили играть одновременно и они парадоксальным образом совпали. В свои маленькие симфонии Мьюли встраивает и зимние перезвоны в духе лучших исландцев, и многозначительное спокойствие эмбиента, и ритмические тонкости фолктроники, сводя их со старинной клавесинной музыкой и средневековыми поэмами о морских чудовищах и астрологии. Он как бы раскрывает скобки, в которые добровольно заключают себя современные консерваторские работники, и получает музыку выдающейся, хорошо выдуманной, но ничуть не надуманной красоты. Если совсем кратко, к этой записи идеально подходит изобретенный в сомнительных целях кандидатом исторических наук и главным редактором русского GQ Н.Ф.Усковым термин «роскошный минимализм».